Не ждите чуда - чудите сами!
Уже второй день в воздухе витает отвратительная преддождевая серость.
Вчера она даже мочила мне волосы своей мелкой моросью. Под вечер было такое ощущение, когда я переходила ужасную многополосную трамвайно-автомобильную дорогу рядом с м. Университет. Как я там оказалась остается почти загадкой для меня самой.
Я, как обычно, гуляла. По призванию.
куда я там гулялаОт бабушки, свернув по пути к метро, неожиданно для себя, на Николоямскую, вышла привычно на Яузскую улицу и площадь Яузские ворота. Там дошла до Солянки и ушла вперед по Спасоглинищевскому переулку. Там восхитительный заброшенный недострой. Если б я была диггером, руфером или лазателем по недостройкам и заброшенным домам – точно бы полезла. Он как-то половинчато-заброшен, и восхитительно прекрасен в своей обнаженности балок, остовах, граффити и пр.
Дальше, пройдя какое-то религиозное строение, не храм, а что-то административное вроде, увидела на другом здании средней заброшенности нарисованную над дверью толстую русалку с двумя хвостами. Это было некрасиво, но фундаментально. Впечатлило.
Потом еще дюжина красивых домов, честно пройденный от памятника Гренадерам и до конца скверик, и выход на Китайгородский проезд, около которого мне очень нравится кусок старинной стены. Видела остатки гостиницы «Россия», так ведь это здание называлось, да?
(О Боже, пишу как туристка какая-нибудь. Да, вот так меня носит…)
На Китайгородском я устала и чуть-чуть промокла от этой мороси, так что на выходе на набережную села на троллейбус №33. Я на этом троллейбусе больше никогда кататься не поеду.
Сначала все было хорошо. Я ехала и читала книгу.
(Я столько времени не читала ничего достойного внимания, что явственно ощущала свою деградацию. И у бабушки, до того, как слиться в сонном порыве со своим любимым диваном, я пошла и взяла из богатой домашней библиотеки книгу. Как будто меня туда что-то дернуло. Я знала, по наитию знала, в каком именно шкафу и с какой стороны она стоит. И когда это оказались «Унесенные ветром» - ничуть не удивилась. Сколько раз мне уже советовали почитать. И взяла первый том. Конечно, странные какие-то неосознанные порывы. Но по течению иногда плывется интересно. Тем более, по такому разнообразному течению большого города…)
Так вот, я читала книгу. Читала так, что забыла смотреть в окно и слушать Сплин, идущий из наушников. Мне много раз говорили, что это интересное произведение, но что настолько!
Наконец-то мне нравится главная героиня. Она живая, настоящая. Думает одно, говорит другое, вынуждена подчиняться манерам и рамкам общества и строить из себя дурочку, чтобы найти себе хорошую партию. (В ней хоть нет этой нелепой самовлюбленной детскости, за которую я возненавидела Наташу Ростову, этой дерганной и неестественной светскости, как у Карениной, которую я «ниасилила» именно потому, что мне не понравилась главная героиня. И нет этого шепчущее-воздушного тошнотворного романтизма. At last.)
Про «строить дурочку» меня вообще ооочень впечатлило. Ведь похоже на наши дни. Ведь очень похоже!
По-хорошему, можно всю эту книгу на цитаты разобрать! Вот еще я нашла там в начале мужской взгляд на жизнь:
И меня захватило так, что когда троллейбус уехал в светлую даль, я не сразу осознала опасность. До метро Ленинский проспект я доехала без чувства тревоги. Но где-то после площади Гагарина (там просто ужжжжасный памятник. Такой надо роботам-убийцам ставить, а не Гагарину), я начала ждать следующего метро, чтоб вообще выбраться из этой глуши, не ночевать же там!
Но метро не объявляли, и за окном становилось все влажнее и темнее.
Это называлось «Ленинский проспект». Люди, как вы там живете? Мрачнее места в жизни не видела! И еще и не добраться никуда.
Он, конечно, образец Сталинской архитектуры, но там все как-то пресно и серо. Может туда надо в солнечные дни ездить.
Под конец я догадалась-таки спросить у соседки, где и когда ближайшее метро, и мне посоветовали выйти и доехать одну остановку на трамвае до Университета. Что я и сделала.
Так, собственно, я и оказалась около метро «Университет» и вся окружена этой моросью. Как будто ни на земле, ни в небе не было ни одного сухого места. Проезжающие машины поднмали в серый и пронзительно-холодный воздух мириады серых брызг. Брызги, летевшие с неба, были немногим светлее.
Зонтик был, но его открывать не хотелось. Я люблю гулять под дождем без зонтика. Я вообще люблю дождь.
Даже после того злополучного (злорадного, ехидного, проклятого – нужное подчеркнуть) дождя 17 сентября 2009 я не разлюбила (хотя по идее должна была) это погодное явление.
Очень интересно заходить после дождя в метро, где все стоят в промокшей одежде и с мокрыми волосми, немного нахохленные, как воробышки. Но среди людей встречаютсясухие «зонтиконосцы», со скрытой гордостью поглядывающие на промокших собратьев.
«Существует слово из пяти букв, с которым москвичи знакомы очень хорошо. Слово это – «дождь». Бесконечные капли падают с неба, пытаясь подкормить давно вырубленные леса. За отсутствием лесов они запруживают асфальт и, превращаясь в местного значения реки, грустно текут, изыскивая место, где можно низвергнуться под землю.
Всякий, кому посчастливится наблюдать за дождем с балкона, видит, как по улицам округло плывут разноцветные зонтики. Москвичи достают их всегда мгновенно, как самураи свои клинки. Это предусмотряшки из рода зонтичных, обожающие предугадывать неприятности прежде их возникновения и наслаждаться собственной предусмотрительностью.
Кроме рода зонтичных, существует и род беззонтичных. Эти делятся на неудачников, которые стонут, что без всякой надобности проносили с собой зонтик всю неделю и не взяли его именно сегодня, и на принципиальных лоботрясов, которые не носят зонтика вообще никогда, надеясь на трех братьев-гопников Авося, Небося и Так Сойдёта.
Дождь начался внезапно – без прогнозов и объявления войны. Когда упали первые капли, Эссиорх ехал на мотоцикле домой. Это были капли-разведчики, имевшие задание разнюхать основные скопления солдат и техники противника, чтобы было куда стягивать тучи. Пока Эссиорх соображал, померещились ему капли или нет, где-то наверху отвернули кран. Город удивленно всхлипнул, хлюпнул и начал постепенно утопать.
Четверть часа спустя дороги превратились в реки, по которым плыло всё, что умело, не умело и только обучалось плавать, вроде большой пластиковой корзины и дутой рекламной жестянки обмена валют.
Газоны размыло, а где-то и унесло совершенно. Зонтичные сравнялись с беззонтичными, ибо и зонтики уже не спасали от струй. Автобусные остановки превратились в обитаемые острова. Люди стояли на скамейках с ногами, надеясь хотя бы так спастись от косых, поддуваемых ветром потоков. Машины останавливались: дворники были уже бесполезны. Да и какие дворники могут быть у подводной лодки?
Владельцы аптек шумно радовались и, укрытые за стеклянными витринами своих лекарственных цитаделей, потирали ладони, пахнущие микстурой от кашля.» (с) Дмитрий Емец
Чудесный отрывок на эту тему. Хоть покажу, кого плагиачу.
И вот уже второй день я хочу, чтобы эта жуткая промозглая серость разразилась ливнем. Настоящим весенним ливнем, радостным и полноводным. Потому что мне тускло. А дождь бы все это смыл.
Вчера она даже мочила мне волосы своей мелкой моросью. Под вечер было такое ощущение, когда я переходила ужасную многополосную трамвайно-автомобильную дорогу рядом с м. Университет. Как я там оказалась остается почти загадкой для меня самой.
Я, как обычно, гуляла. По призванию.
куда я там гулялаОт бабушки, свернув по пути к метро, неожиданно для себя, на Николоямскую, вышла привычно на Яузскую улицу и площадь Яузские ворота. Там дошла до Солянки и ушла вперед по Спасоглинищевскому переулку. Там восхитительный заброшенный недострой. Если б я была диггером, руфером или лазателем по недостройкам и заброшенным домам – точно бы полезла. Он как-то половинчато-заброшен, и восхитительно прекрасен в своей обнаженности балок, остовах, граффити и пр.
Дальше, пройдя какое-то религиозное строение, не храм, а что-то административное вроде, увидела на другом здании средней заброшенности нарисованную над дверью толстую русалку с двумя хвостами. Это было некрасиво, но фундаментально. Впечатлило.
Потом еще дюжина красивых домов, честно пройденный от памятника Гренадерам и до конца скверик, и выход на Китайгородский проезд, около которого мне очень нравится кусок старинной стены. Видела остатки гостиницы «Россия», так ведь это здание называлось, да?
(О Боже, пишу как туристка какая-нибудь. Да, вот так меня носит…)
На Китайгородском я устала и чуть-чуть промокла от этой мороси, так что на выходе на набережную села на троллейбус №33. Я на этом троллейбусе больше никогда кататься не поеду.
Сначала все было хорошо. Я ехала и читала книгу.
(Я столько времени не читала ничего достойного внимания, что явственно ощущала свою деградацию. И у бабушки, до того, как слиться в сонном порыве со своим любимым диваном, я пошла и взяла из богатой домашней библиотеки книгу. Как будто меня туда что-то дернуло. Я знала, по наитию знала, в каком именно шкафу и с какой стороны она стоит. И когда это оказались «Унесенные ветром» - ничуть не удивилась. Сколько раз мне уже советовали почитать. И взяла первый том. Конечно, странные какие-то неосознанные порывы. Но по течению иногда плывется интересно. Тем более, по такому разнообразному течению большого города…)
Так вот, я читала книгу. Читала так, что забыла смотреть в окно и слушать Сплин, идущий из наушников. Мне много раз говорили, что это интересное произведение, но что настолько!
Наконец-то мне нравится главная героиня. Она живая, настоящая. Думает одно, говорит другое, вынуждена подчиняться манерам и рамкам общества и строить из себя дурочку, чтобы найти себе хорошую партию. (В ней хоть нет этой нелепой самовлюбленной детскости, за которую я возненавидела Наташу Ростову, этой дерганной и неестественной светскости, как у Карениной, которую я «ниасилила» именно потому, что мне не понравилась главная героиня. И нет этого шепчущее-воздушного тошнотворного романтизма. At last.)
Про «строить дурочку» меня вообще ооочень впечатлило. Ведь похоже на наши дни. Ведь очень похоже!
« - Боже милостивый, поскорее бы уж выйти замуж! - возмущенно заявила
она, с отвращением втыкая вилку в яме. - Просто невыносимо вечно приду-
риваться и никогда не делать того, что хочешь. Надоело мне притворяться,
будто я ем мало, как птичка, надоело степенно выступать, когда хочется
побегать, и делать вид, будто у меня кружится голова после тура вальса,
когда я легко могу протанцевать двое суток подряд. Надоело восклицать:
"Как это изумительно!", слушая всякую ерунду, что несет какой-нибудь
олух, у которого мозгов вдвое меньше, чем у меня, и изображать из себя
круглую дуру, чтобы мужчинам было приятно меня просвещать и мнить о себе
невесть что... Не могу я больше съесть ни крошки!
- Одну оладушку, пока не простыли, - непреклонно произнесла Мамушка.
- Почему девушка непременно должна казаться дурой, чтобы поймать же-
ниха?
- Да думается мне, это оттого, что жентмуны сами не знают, чего им
нужно. Они только думают, что знают. Ну, а чтоб не горевать целый век в
старых девах, надо делать так, как они хотят. А жентмунам-то кажется,
что им нужны тихие, маленькие дурочки, у которых и аппетиту и мозгов не
больше, чем у птичек. Сдается мне, ни один жентмун не сделает предложе-
ния девушке, ежели заметит, что она кое в чем смыслит больше него.
- Значит, для них большая неожиданность, когда они после свадьбы об-
наруживают, что их супруги не полные идиотки?
- Ну, тогда уж все равно поздно. Они ведь женились уже. Да, сдается
мне, жентмуны догадываются малость, что у их жен есть кой-что в голове.
- Когда-нибудь я стану говорить и делать все, что мне вздумается, и
плевать я хотела, если это кому-то придется не по нраву.» (с) Маргарет Митчелл
она, с отвращением втыкая вилку в яме. - Просто невыносимо вечно приду-
риваться и никогда не делать того, что хочешь. Надоело мне притворяться,
будто я ем мало, как птичка, надоело степенно выступать, когда хочется
побегать, и делать вид, будто у меня кружится голова после тура вальса,
когда я легко могу протанцевать двое суток подряд. Надоело восклицать:
"Как это изумительно!", слушая всякую ерунду, что несет какой-нибудь
олух, у которого мозгов вдвое меньше, чем у меня, и изображать из себя
круглую дуру, чтобы мужчинам было приятно меня просвещать и мнить о себе
невесть что... Не могу я больше съесть ни крошки!
- Одну оладушку, пока не простыли, - непреклонно произнесла Мамушка.
- Почему девушка непременно должна казаться дурой, чтобы поймать же-
ниха?
- Да думается мне, это оттого, что жентмуны сами не знают, чего им
нужно. Они только думают, что знают. Ну, а чтоб не горевать целый век в
старых девах, надо делать так, как они хотят. А жентмунам-то кажется,
что им нужны тихие, маленькие дурочки, у которых и аппетиту и мозгов не
больше, чем у птичек. Сдается мне, ни один жентмун не сделает предложе-
ния девушке, ежели заметит, что она кое в чем смыслит больше него.
- Значит, для них большая неожиданность, когда они после свадьбы об-
наруживают, что их супруги не полные идиотки?
- Ну, тогда уж все равно поздно. Они ведь женились уже. Да, сдается
мне, жентмуны догадываются малость, что у их жен есть кой-что в голове.
- Когда-нибудь я стану говорить и делать все, что мне вздумается, и
плевать я хотела, если это кому-то придется не по нраву.» (с) Маргарет Митчелл
По-хорошему, можно всю эту книгу на цитаты разобрать! Вот еще я нашла там в начале мужской взгляд на жизнь:
« - Ну и пусть забирают себе все это. А мне дайте резвую лошадь, стакан
хорошего вина, порядочную девушку, за которой можно приволокнуться, и не
очень порядочную, с которой можно поразвлечься, и забирайте себе вашу
Европу, нужна она мне очень...» (с)
В общем, читайте классику. Захватывающе.хорошего вина, порядочную девушку, за которой можно приволокнуться, и не
очень порядочную, с которой можно поразвлечься, и забирайте себе вашу
Европу, нужна она мне очень...» (с)
И меня захватило так, что когда троллейбус уехал в светлую даль, я не сразу осознала опасность. До метро Ленинский проспект я доехала без чувства тревоги. Но где-то после площади Гагарина (там просто ужжжжасный памятник. Такой надо роботам-убийцам ставить, а не Гагарину), я начала ждать следующего метро, чтоб вообще выбраться из этой глуши, не ночевать же там!
Но метро не объявляли, и за окном становилось все влажнее и темнее.
Это называлось «Ленинский проспект». Люди, как вы там живете? Мрачнее места в жизни не видела! И еще и не добраться никуда.
Он, конечно, образец Сталинской архитектуры, но там все как-то пресно и серо. Может туда надо в солнечные дни ездить.
Под конец я догадалась-таки спросить у соседки, где и когда ближайшее метро, и мне посоветовали выйти и доехать одну остановку на трамвае до Университета. Что я и сделала.
Так, собственно, я и оказалась около метро «Университет» и вся окружена этой моросью. Как будто ни на земле, ни в небе не было ни одного сухого места. Проезжающие машины поднмали в серый и пронзительно-холодный воздух мириады серых брызг. Брызги, летевшие с неба, были немногим светлее.
Зонтик был, но его открывать не хотелось. Я люблю гулять под дождем без зонтика. Я вообще люблю дождь.
Даже после того злополучного (злорадного, ехидного, проклятого – нужное подчеркнуть) дождя 17 сентября 2009 я не разлюбила (хотя по идее должна была) это погодное явление.
Очень интересно заходить после дождя в метро, где все стоят в промокшей одежде и с мокрыми волосми, немного нахохленные, как воробышки. Но среди людей встречаютсясухие «зонтиконосцы», со скрытой гордостью поглядывающие на промокших собратьев.
«Существует слово из пяти букв, с которым москвичи знакомы очень хорошо. Слово это – «дождь». Бесконечные капли падают с неба, пытаясь подкормить давно вырубленные леса. За отсутствием лесов они запруживают асфальт и, превращаясь в местного значения реки, грустно текут, изыскивая место, где можно низвергнуться под землю.
Всякий, кому посчастливится наблюдать за дождем с балкона, видит, как по улицам округло плывут разноцветные зонтики. Москвичи достают их всегда мгновенно, как самураи свои клинки. Это предусмотряшки из рода зонтичных, обожающие предугадывать неприятности прежде их возникновения и наслаждаться собственной предусмотрительностью.
Кроме рода зонтичных, существует и род беззонтичных. Эти делятся на неудачников, которые стонут, что без всякой надобности проносили с собой зонтик всю неделю и не взяли его именно сегодня, и на принципиальных лоботрясов, которые не носят зонтика вообще никогда, надеясь на трех братьев-гопников Авося, Небося и Так Сойдёта.
Дождь начался внезапно – без прогнозов и объявления войны. Когда упали первые капли, Эссиорх ехал на мотоцикле домой. Это были капли-разведчики, имевшие задание разнюхать основные скопления солдат и техники противника, чтобы было куда стягивать тучи. Пока Эссиорх соображал, померещились ему капли или нет, где-то наверху отвернули кран. Город удивленно всхлипнул, хлюпнул и начал постепенно утопать.
Четверть часа спустя дороги превратились в реки, по которым плыло всё, что умело, не умело и только обучалось плавать, вроде большой пластиковой корзины и дутой рекламной жестянки обмена валют.
Газоны размыло, а где-то и унесло совершенно. Зонтичные сравнялись с беззонтичными, ибо и зонтики уже не спасали от струй. Автобусные остановки превратились в обитаемые острова. Люди стояли на скамейках с ногами, надеясь хотя бы так спастись от косых, поддуваемых ветром потоков. Машины останавливались: дворники были уже бесполезны. Да и какие дворники могут быть у подводной лодки?
Владельцы аптек шумно радовались и, укрытые за стеклянными витринами своих лекарственных цитаделей, потирали ладони, пахнущие микстурой от кашля.» (с) Дмитрий Емец
Чудесный отрывок на эту тему. Хоть покажу, кого плагиачу.
И вот уже второй день я хочу, чтобы эта жуткая промозглая серость разразилась ливнем. Настоящим весенним ливнем, радостным и полноводным. Потому что мне тускло. А дождь бы все это смыл.
@музыка: Сплин - Маяк
@настроение: тусклое
@темы: книги, что-то такое жизненное, мои пути, цитаты, графоманство
-
-
10.05.2010 в 21:18-
-
13.05.2010 в 20:49