Осторожнее, тут душа пролилась.

[rusalka-ia]

Возможны маты, копания в прошлом и сексуальная тематика.
Я потом пожалею.

никогда не анализируйте абсурд

Вот так бывает любишь человека, а он, как и все, оказывается.
Также хотелось бы сказать огромное "сдохни" той части меня, которая придумывает обнимашки по старой памяти по новой пьяни, а потом лежит, прицепленная губами и еще чем к чужому, в общем-то, хоть и хорошему человеку, и хочется (зарычать? убежать?), а чаще всего провалиться под землю.
На руинах завядших помидоров неуютно. Особенно, когда в полной смерти помидоров убеждаешься каждый раз, как дело заходит о серьезных (для моего безумного мира) вещах. И думаешь, как столько времени общаешься с человеком, чьи взгляды... В общем, другого за такие слова давно убила бы, а тут мурлычешь "ничего страшного, я тебя понимаю". Тварь двуличная?
Я вот думаю, хоть когда-нибудь я была настоящей с мужчиной? Нет. Кроме когда Дракон попал под мой пмс, и когда я ходила на свидания с человеком-бородкой в старом свитере и с грязными волосами. И говорила ему гадости, если хотела. Здоровые были отношения.
Я уверена, точнее, более, чем уверена, что стану одной из тех, кто симулирует. Я даже умею. Потому что куда проще сделать вид, что все нормально, чем объяснять, где и что пошло не так.
Батлер был прав, нахуй склеивать. Расколотить все треснутые вазы и танцевать джигу на осколках.
Также не заглядывать в души тех, кто нравится, чтобы можно было додумать, как Скарлетт, и ее Пушкинская последовательница, Татьяна.
Наплодить полное сердце всюду прекрасных и недосягаемых Эшли, и жить с этим, главное, всегда занята.
Я потому так долго и любила, и люблю товарища Х, и ни бородка, ни ежастый, ни Дракон или даже друг, никто мне не смог этого заглушить. Потому что что я знаю про Х? Он живет далеко, любит ходить босиком, хочет играть на скрипочке, и я была его первым (и возможно последним поцелуем). А еще в его словах я понимала одни предлоги, и это создавало мне идеальные условия для придумывания ему несуществующих качеств. Я ему даже отомстила, как хотела, правда, спустя три года. Я крута, главное, быстра.
Но это была лучшая влюбленность в моей жизни, от которой ничего не осталось, кроме шелкового шарфа, настороженного отношения к ливням и Войковской. И еще стихи, да. (И ничего не пишется уже с весны, хоть тресни, только матом, или пародии).
Кстати, матом. Из всех моих людей мне не за что наорать матом только на дорогую На, товарища Х и Дракона, хотя последних я уже никогда, наверное, не увижу, разве случайно (и именно тогда, когда буду плохо выглядеть, закон подлости).
И больше никаких никогда обжиманий на пьяную голову (пусть это единственный момент, когда я кажусь себе секасной), и с нелюбимыми людьми. Потому что это неприятно, даже если совесть потом молчит, хочется содрать кожу и выстирать. Всегда.
И я в который раз уверена, что изначальная позиция была правильной: свои проблемы и слабости обсуждать со своим полом, для мужского быть прекрасной и безупречной, где бы ни болело.