Если бы душа могла летать, она летела бы сквозь стекла через тяжелые занавески. Широкий подоконник старого дома создан для того, чтобы запускать с него душу в свободный полет. И оставлять тело сидеть там, обхватив колени.
Перебирать на полках чужие тетради, чтобы отыскать клочок бумаги и безнадежно испортить его очередным бездарным стихотворением. Читать, удивленно и завистливо, чужую жизнь в оранжевой маминой тетради.
Тогда ведь не было электронных дневников, и ее радости и горести записаны на бумаге. Наивно и восторженно, как я никогда не писала.
И сколько же по этим страницам скачет рыцарей.

Прошлепать босыми ногами по полу, задернуть занавески, захлопнуть окна. Оставить нетронутым этот теплый, темный мирок в центре города. Сбежать по лестнице многоэтажки, уныло оглядев блюдечко с единственным окурком. Попрощатьсчя с консьержем, и только потом заметить, что он отошел, и слова прозвучали в пустоту.
Подавить в себе изнуряющее: "Я ску...", отбросить подальше навязчивое "Я лю..."

Купить мороженого, и шагать по пыльному переходу через Садовое кольцо. Вздрагивать, видя знакомые черты в совершенно чужих силуэтах.