Mes itinéraires.

[rusalka-ia]

Надо рассказать многое. За эти несколько дней я излечилась окончательно. И поймала наконец за хвост свою долгожданную весну.

Просто шла я во вторник. И поняла, что иду уже не в осени, а в настоящей весне. Вторник вообще проошел волшебно. Как и четверг. И вообще, все эти дни.

Обычно я хожу своими изведанными-исхоженными путями. Одними и теми же. От Третьяковской до Манежной, от Мясницкой до Манежной, от Мясницкой до Чистых прудов, от Курской до Китая-Города, от Таганской до Красной Площади и по Арбату. Иногда несколько этих маршрутов объединяются в один.
Но тут мне надоело все время ходить одинаково – и меня уносит в какие-то переулки, дворы, улочки.

Как раз во вторник я гуляла по Москве. Что-то нафоткала такое. Дымчатое, кривенькое и красивое.
www.radikal.ru/USERS/vera-rusalka/gorod-?pg=1

куда, как, зачем

Все бы хорошо, но я свернула с привычных путей в переулки. В незнакомые и пленящие переулки. Не опасаясь заблудиться. Но ироничные московские переулки вывели меня зачем-то совершенно случайно в Петроверигский, куда я в здравом уме никогда бы не пошла без крайней надобности, ибо связаны с ним не самые мои приятные воспоминания. Просто мой любимый город, кажется, знает обо мне больше, чем следует. И периодически будит ностальгию и радует двусмысленными дежа вю. Думаю, он меня так лечит. Чтобы я не боялась своих воспоминаний. Чтобы я их приняла. Было, прошло, и все. Мудро. Но сложно.

Или город смеется надо мной. Он смеется надо мной и над моей памятью. Так, уведя меня с Чистых прудов на Мясницкую, а с Мясницкой красивыми старыми переулками, показав мне русалку, выныривающую из грязного фонтанчика во дворе, причудливый старый дом, и какое-то посольство, странно напомнившее мне военное училище в Питере, рядом с Гостиным двором, вывел меня в Петроверигский.

Потом, в виде реабилитации, я отправилась на Старый Арбат. И хотела найти там дворик, где мы сидели с Катькой и Наташкой этим летом. И не нашла. Видимо, это заколдованный эпизодически появляющийся дворик, и без Катьки и Наташки я его больше никогда не найду.

И, конечно же, только Верочка могла, сообщая по телефону о своем местонахождении, могла ляпнуть: «Я иду по Арбату к Семеновской». Отличить две станции метро, начинающиеся на «с», она неспособна… (Смоленскую надо было говорить).

Генератор позитивной энергии наконец-то починился полностью, заработал в полную силу. И теперь мне снова есть, что излучать и чем делиться. Заодно поумнее стала. (незаметно, правда?)
Просто я научилась радоваться мелочам и не сдаваться. И собралась. (быстренько так, всего-то месяц раскисала). В общем, Верочка сильная, она справилась. И все будет хорошо. Все УЖЕ хорошо.

А в четверг мы творили чудеса. Я очень старалась. Просто почувствовала в себе силы, и решила попробовать сделать чудо. Сделать себе большое и хорошее эгоистическое и желанное чудо. И, знаете, после этого нашего ритуала творения чудес, я получила какую-то светлую уверенность в том, что все СБУДЕТСЯ. Ведь всегда все сбывалось. А тут.
А тут есть реальный шанс попробовать себя волшебницей. Русалка-волшебница... звучит.

Пусть будет, как будет. Хоть что-нибудь, да будет. Еще никогда не было, чтобы никак не было (с)
Открыв сезон мороженого, я теперь не могу остановиться, и только и делаю, что уплетаю мороженое, в частности из-за постоянного нытья внутреннего голоса: «хочу морооооженкуууу!» И мне от этого ничего плохого (тьфу-тьфу) не делается.
(И вообще, перестав худеть, я получила много плюсов. Конечно, у меня теперь страх перед весами, но утром мне приятно видеть эту щекастую улыбающуюся дурочку в зеркале. После того, как я там долго видела зеленую изможденную меланхоличку - эта щекастая выглядит даже ничего. И жить со сладким лучше, чем жить впроголодь. И может это я с горя так плохо кушала...)

К тому же в пятницу спонтанно открыла сезон балеток и сезон электричек. Электрички вызывают сладенькую ностальгию по товарищу Х (обойдемся партийной кличкой). Главное случайно не включать музыку того времени, иначе ощущение дежа вю давит на эмоции очень сильно. Но, как ни странно, теперь, через меньше года, воспоминания остались только светлые.

Сразу вспомнилась прошлая осень, такая теплая и счастливая, целых 17 дней сентября, когда я бегала на электрички, стуча каблуками, кутаясь в шарф и ежась от утреннего тумана. Вспомнились мои улыбки, футболки, кенгурушки, музыка того времени, такая нежная и красивая…

Законы моей памяти такие странные. С каждым периодом моей жизни у меня ассоциируется особенная музыка. И еще, пожалуй, духи. В редких случаях – одежда. И потом, когда тот период кончается (особенно если он кончился плохо), больше не хочется пользоваться этими духами и слушать ту музыку.

Так вот теперь, когда воспоминания той осени стерлись и отбелились, когда поверх них написались месяцы новой жизни, от этой музыки и от электричек веет таким светом и счастьем. Веет теплым ожиданием и предвкушением. Веет светлой тенью очередной недолюбви. (Верочка, больше никаких роковых чувств, хорошо?) И смеяться над собой хочется.

Так что, память моя лечится, позитив мой возвращается. Я совершенно нежданно цвету и пахну. Мне легко.

И еще о моих путях. В субботу я вообще шла не так, как собиралась. Я ехала с проспекта Вернадского, где встречалась со знакомой ради фотосессии.
(Я восхищаюсь ей. Она очень цельная, и такая насыщенная. Она была бы красивого шоколадно-красноватого оттенка, если бы все люди воспринимались как цветовая гамма. Она работает, учится, все время развивается, и я себя рядом с ней чувствую несчастным недавно вылупившимся желторотиком. И она счастлива. В этом своем состоянии занятости, загруженности, живя на два дома. Она излучает такое тепло, что сразу понятно, что она счастлива. Она деятельная, творческая. И она немножко волшебница, потому что исполнила мое желание побывать на высоте.)
Запомнился перл: - А можно я встану у куста и красиво выпендрю ногу?

Так вот, после этого я решила погулять. И тут что-то подхватило меня и повело, независимо от моего согласия. Это была такая настойчивая сила, что я подчинилась. Вместо того, чтобы выйти, как я собиралась, на Библиотеке имени Ленина, я вышла на Лубянке. И когда прошла по знакомой Пушечной улице, вдруг не повернула, как привыкла, в центр, а свернула на Кузнецкий мост. И пошла по пешеходной части, даже почти не застревая каблуками в мощенке.
Там в палатке с фруктами я купила себе яблоко. Большое желто-розовое яблоко с интригующим название Фуджи. И долго думала, стоит ли его как-то дезинфицировать. Но решила, что от микробов не помру. Потерла яблоко деревенским движением о рукав, и стала есть его тут же, немытое.
Мне было немножко смешно. В центре города, где все ходят такие красивые, на шпильках и напыщенные-гордые… Идет Верочка, в старых поцарапанных туфлях со сбитыми набойками, лохматая от ветра, как дворняжка, слушает музыку и лопает немытое яблоко. С хрустом, прямо целое. Немытое, нечищеное и нерезаное яблоко.
Это было действительно весело. Как-то глупо и по-весеннему бесшабашно. И было неважно, что думают другие. (Наконец-то).

Потом я вышла на Неглинную и сама не заметила, как дошла до Трубной площади. И, помнится, удивилась, что раньше там никогда не была, и удивилась, что видна Останкинская. Решила, что наверно оттуда легко добраться до ВДНХ, подошла к остановке, чтобы проанализировать ситуацию – и точно, у двух из трех номеров наземного транспорта, ходившего там, конечная была на ВДНХ.

И тут на меня напало мое извечное желание покататься на троллейбусе. И я уехала на первом же подошедшем троллейбусе, чей маршрут заманчиво обещал привезти меня на площадь Суворова. И поехала. Смотрела, как всегда, в окно. Проезжали Цветной бульвар, театр Дурова. И на Олимпийском проспекте пересекли маршрут моего любимого троллейбуса Б, который возит меня от университета до Таганской, или, по жажде погулять – до Баррикадной, в зоопарк.
И, когда этот троллейбус довез меня до площади Суворова, и я узнала это место…

На меня нахлынули мои самые светлые воспоминания. Я была там до этого где-то два раза, и оба раза – очень счастливых. Первый раз мы где-то там рядом ходили со школой на какую-то экскурсию, на квартиру какого-то писателя, которого я пытаюсь вспомнить уже который раз и не помню категорически.
А второй раз мы ходили в театр Советской Армии, на этой площади, собственно, расположенный, с мамой и Лизонкой на «Человека из Ламанчи». И там мы в скверике пришивали Лизонке пуговицу к пальто моими нитками, которые у меня после просмотра советского фильма про Золушку всегда с собой (чтобы при случае зарекомендовать себя Королю, зашив ему мантию). И потом этот спектакль, который принес кучу теплых эмоций, и который я, наверно, никогда не забуду.
Просто поразительно, когда в конце весь зал стоял, и мы хором пели: «Это я – дон Кихот, человек из Ламанчи, зовите меня – я приду!» Это действительно сила искусства. Когда выходишь из театра, с как-то по-новому распахнутыми глазами и живешь, дышишь как-то по-другому. Как в сказке.

Так что, это место навевает мне самые приятные воспоминания. Я спокойненько дошла до метро Новослободская, оттуда до Менделеевской (совершенно неконтролируемо с спокойно, хотя там раньше никогда не ходила).
А потом свернула и пошла к Белорусской. И уже почти дойдя до Белорусской, я вспомнила, что именно туда мы ездили на Moscow Fair, выставку, от посещения которой я получила абсолютное счастье и нехилое чувство голода, которое, к удивлению всех, удовлетворялось чебуреком. (В короткой юбке, на каблуках, и с чебуреком, я являю собой очень интересное зрелище…) И, что характерно, с моим желудком ничего не случилось. И с фигурой тоже.

Я уехала домой с Белорусской и была совершенно счастлива. Потому что город провел меня по моим счастливым местам, по моим воспоминаниям. Так смешно и так здорово, что город знает меня даже лучше, чем я сама.
Мой любимый город.